В Куллу есть также сикхский храм. Белый и с утонченными луковками, он ближе нашему эстетическому вкусу, чем индуистские храмы или мусульманские мечети, и чем-то напоминает православный. Сикхизм основан гуру Нанаком в XV веке — изображение которого вместе с другим наиболее известным гуру находится в центре храма на алтаре. А еще там лежит оружие и символ сикхизма, немного похожий на ОМ.

Сикхизм — воинственная религия, которую легко воспринять как сплав индуизма и мусульманства. Ее священная книга «Грант Сахиб» содержит вместе индуистские и мусульманские предания. В XVI веке гуру Говинд Сингх привнес военные тона в учение сикхов, чтобы противостоять преследованиям, которым они подвергались.Сикхи не стригут волос и прячут их в тюрбан, который является отличительной особенностью верующих. Поэтому вид сикха совпадает с нашим традиционным образом индуса.

Как мусульмане, сикхи верят в единого бога и не изображают его. Они проповедуют типичную для индусов веротерпимость и хранят традицию оказывать гостеприимство всем, кто оказался у ворот их храма. Сикхи — открытые люди и склонные к контакту, что отличает в Индии и других последователей не самых древних ветвей религии (кришнаитов). Одна из моих знакомых читала, что в сикхском храме можно бесплатно переночевать — и решила проверить эту информацию. Общительность сикхов подтвердилась — и в Куллу одна из женщин провела нас в храм и показала: фотографии самого красивого золотого сикхского храма в Амритсаре, иконы учителей в алтаре и ложе в боковине храма, где спал и умер гуру, основавший этот монастырь. В сикхских храмах живут, потому это также и монастыри, как и в буддизме.

Правда, когда мы спросили, а можно ли здесь переночевать, нам предложили остановиться не бесплатно, а за небольшую плату. В пять раз меньше, чем в гостинице. Но это была просто комната с матрасами и одеялами на полу. Сама старшая из моих попутчиц, интересовавшаяся эзотерикой и китайскими практиками, была готова поступиться физическими благами ради духовных приключений. Другая моя подруга была походный человек и для ночлега ей было главное иметь крышу над головой. Но младшую нашу спутницу смутила нестерильность матрасов, и она побоялась тут замерзнуть. В поездке лучше не расставаться: чтобы потом часами друг друга не искать. Поэтому мы прошли вдоль рынка и остановились в гостинице Нест («гнездышко») у автовокзала. Вокзал — худшее место для остановки в любом месте, но все уже устали, и я попросила комнату, дальнюю от автобусов. И моим спутницам в этом гнездышке показалось уютно. Хотя по внутреннему ощущению лучше было бы остаться в сикхском монастыре на полу — мы бы лучше отдохнули, а тут стали выяснять отношения.

— Это часто незаметно, но остановка во всех святых местах способствует хорошему настроению и ровным эмоциям, или не душевному подъему. А контраст святых мест с торговыми, туристскими и вокзальными, напротив, вызывает неожиданные перепады чувств. Ум может не замечать гармонии религиозных мест, но наша психика реагирует на удивление резко, если эту гармонию, к которой она привыкает моментально, как к чему-то естественному, вдруг меняют на хаос. Поскольку в этой поездке мы то и дело чередовали святые места с туристско-вокзальными, это была основная моя проблема: чтобы путешествие было приятным, даже когда душа подвергается таким вот невидимым испытаниям.

А с сикхами, хоть мы и не ездили в Амритсар: к их главной святыне, на границе с Пакистаном, мы встречались на всем протяжении поездки. В Манди на автовокзале один из сикхов в тюрбане, узнав, куда мы едем, отвел нас к автобусу — где за рулем сидел тоже сикх. И перед ним, вместо традиционных индийских богов: Шивы, Дурги и Ханумана — висели изображения гуру Нанака и других учителей. И в Манди, и на озере Ривалсар есть белый сикхский храм и монастырь. Мы поднялись к нему полюбоваться озером, и один из монахов пригласил нас поужинать, подтвердив гостеприимство сикхов. Уловил ли он желание моей спутницы или просто по традиции?

Хоть на коврике и на полу, но поели мы на славу. В основном, нечто вроде салатов, которые нам в огромном количестве стал накладывать колоритный старик. Он ни слова не понимал по-английски, но все время улыбался, а мы жестами останавливали его. От денег, которые я хотела дать, когда мы прощались, он отказался. Это и вправду было гостеприимство, без коммерческого налета (а пожертвования принято класть в урну в храме). И всю дорогу от Манди в Чандигарх и оттуда в Раджастан нам попадались изящные белые сикхские храмы, как две капли воды похожие один на другой.

Сегодня сикхи являются влиятельной политической силой в Индии и славятся любовью к разного рода машинам и механизмам (потому их часто можно увидеть за рулем). Как индийская альтернатива мусульманству, на северо-западе Индии, на границе с Пакистаном, и на западе в Раджастане (интересно, что сикхи берут по традиции фамилию Сингх — «лев», и та же фамилия популярна у воинственных раджпутов).

Другая политическая доминанта севера — это коммунисты. В Манди я обратила внимание на бетонный забор, оказавшийся удобным для того, чтобы на нем рядами изобразили серп и молот, и инициалы коммунистической партии. Плакат невдалеке оповещал о съезде. А в автобусе из Манди в Чандигарх, который вел упомянутый мною сикх, к нам подсел молодой коммунист, который, узнав у водителя, что мы русские, стал активно расспрашивать, возможно ли возрождение коммунистической партии в России. Примерно с час, в бурной беседе я честно пыталась объяснить ему текущие проблемы нашей коммунистической партии, и к сожалению, не успела узнать у него каких-то интересных фактов о коммунистах в Индии: он выходил раньше. Он назвался: кто он, где живет и работает, и звал в гости, но визитки не оставил, и я координат не запомнила. Хотя в Индии она не столь нужна: все всё знают. Думаю, если бы я запомнила хотя бы город, где он вышел, я бы его нашла как официальное лицо, если бы это требовалось. Люди севера более коллективные — наверно, потому там популярны сикхи и коммунисты.