Эллора, исторически Элапура или Илапура,— это террасы черных базальтовых скал в два километра длиной и метров сорок высотой, с редкой растительностью на них. В них из целикового камня, с помощью только молотка и долота, выбиты 34 пещерных храма. Большинство пещер датируется V-X веками, хотя в стороне есть пещеры и более позднего периода.

Храмы Эллоры начинали строить тогда, когда заканчивали возводить храмы Аджанты. В V-м веке, в связи с упадком династии Гупта, сократилось государственное финансирование на искусство, да и древний торговый путь, некогда проходивший через горы Аджанты, сместился в сторону Эллоры. Сверху скал пещеры Эллоры не видны, но хорошо просматриваются с равнины, где шла дорога, соединявшая торговые центры на реке Годавари с нынешним Аурангабадом, Уджайном и другими городами. По этому пути, кроме торговых караванов, ходили монахи и паломники, и такое стратегическое положение Эллоры издревле сделало ее религиозным центром. Так что скальная архитектура получала здесь поддержку вне зависимости от политических сложностей.

Если двигаться хронологически, надо сначала смотреть Аджанту. Но в целом они похожи, и поскольку Аджанта сохранилась лучше, можно сначала понять архитектуру и разнообразие скульптур (Эллоры), в потом увидеть внутреннее убранство фресок (Аджанты) — которыми некогда была украшена и Эллора. К тому же шедевры Эллоры больше относятся к индуизму, как изначальной религии, а Аджанты — помогают понять буддизм, как ее более позднюю форму. И в Аджанте, и в Эллоре есть неоконченные храмы: глядя на них, можно представить кропотливый процесс работы мастеров.

Само название “пещер” не очень подходит к этому монументальному творению человеческих рук. Скорее, это залы, ряды комнат или дома, высеченные в единой высокой скале. Их многочисленные колонны создают единый архитектурный стиль. С практической точки зрения они даже излишни: и не столько поддерживают потолки, сколько создают ощущение структурной стабильности.

Самые древние залы Эллоры — буддийские. Их 12. Самые большие из них 5-й: просторный зал, где у монахов была столовая, а по бокам узенькие четырехугольные кельи, где они жили. А также 11-я и 12-я пещеры — здесь в скале высечены трехэтажные дома.

Наиболее древние пещерные храмы лишены скульптур и резных украшений. В других скульптуры изображают Будду: стоящим и сидящем в позе лотоса, с разными позами рук: мудрами медитации, благословения или обучения. Его часто сопровождают две скульптуры боддхисаттв по бокам: это милосердный Падмапани с лотосом и грозный Ваджрапани с оружием.

В 4-й пещере — красивая скульптура Падмапани Авалокитешвары, в окружении богов и самого Будды, меньшего размера.

В 6-й — изящная статуя богини знаний Махамаюри: буддийского соответствия Сарасвати, супруги невидимого верховного бога Брахмы. И столь же по-индуистски женственный образ Тары, матери Будды.

В 8-й — буддийские боги процветания Панчика и его супруга Харити с ребенком на коленях.

Все это пещеры поздне-буддийского, махаянского периода, кроме 10-го, более раннего храма хинаянской архитектуры.

Его называют пещерой Вишвакармана в честь бога-плотника и строителя: упоминаемого в Ведах архитектора Вселенной. Поводом к такому имени послужила крыша с имитацией деревянных солнечных лучей. Окно, украшенное подковами лошади (символ солнца) проливает свет на огромную сидящую фигуру Будды перед 9-метровой ступой. Служитель посветил нам на него с помощью железного листа, используемого как зеркало, и пропел ОМ, чтобы показать звенящую акустику пещер — которая воистину впечатляет.

В Эллоре и сегодня почитают строителя-Вишвакармана. Она мыслится родиной и вотчиной бога и реального святого с таким именем. И в 2000 г. построен новый храм Вишвакарман Тиртхдам — в 2 км от пещер: на том месте, где, согласно легенде, родился божественный архитектор.

Параллельно с буддийскими, в Эллоре высекались индуистские храмы: их 17 (с 13 по 29).  В нише их алтаря помещается мощный камень-шивалингам: символ божественной энергии. Их строительство достигло пика скальной архитектуры, когда буддизм утратил свое государственное значение, а индуизм укрепил свои позиции, реставрировав троицу главных богов. Если буддийские пещеры отличает спокойное созерцание, то скульптуры индуистских впечатляют энергичностью и динамикой. Донося мудрость и философию раннего средневековья, они оживляют сюжеты индийских мифов, выражая движение эмоций: сочувствие, ярость, гнев и торжество. Словно, наделив душой бездушный камень, строители и сами воплотили собой эту триаду.

Вот Дурга, женственная, как богиня-мать, одолевает демона в образе быка: держа в одной руке вертикально поднятую палицу, другой рукой она решительным движением берет его за морду и ставит ногу на его спину — бык не менее красив, чем она. Вот многоглавый демон Равана трясет гору Кайлас: он вздумал продемонтрировать свою силу, подняв над головой обитель Шивы. Но бог своей пятой вернул ее на место — и Раване пришлось опуститься на колено. Вот многорукий Шива Натараджа могучей пляской разрушает и строит миры: его тело застыло в камне в столь изогнутой позе, что она почти недоступна простому смертному! Или, подняв ногу над головой, он торжествующе танцует Пандаву: танец победы над демоном Махишей. Вот неразлучные Шива и Парвати: они любовно беседуют или играют в кости. Шива проигрывает, но просит предоставить ему еще один шанс. Их тела, чуть-чуть подавшиеся навстречу друг другу, демонстрируют их неугасающую страсть. Парвати выглядит уверенной, но скромной — что еще больше проступает в свадебном обряде, которым руководит сам Брахма: где Шива берет Парвати за руку.— Эти сюжеты повторяются от храма к храму.

В 14-й пещере появляется еще одна прекрасная пара: боги стабильности и счастья Вишну с Лакшми. Там же можно увидеть семь воплощений Вишну: привлекает внимание его образ вепря, который к самым небесам аккуратно поднял на пятачке шарик Земли во время потопа (древние скульптора, видно, нисколько не сомневались в том, что Земля — шар). А вход в святилище охраняют изящные красавицы-реки Ганга и Джямуна (в водах которой ныне отражается Тадж-Махал), в сопровождении летающих фигур и карликов.

Чуть коснись морей — в океане вод

Вишну, бог творец, в вечности плывет.

К океану с гор жизнь-река бежит —

Ганга-мать сама людям дарит жизнь.

В этом же зале — грозное воплощение Шивы Вирабхадра и семь богинь-матерей: у каждой на коленях ребенок и за каждой — гора: святость которой она воплощает, как ипостась Матери-Земли.

Дурга — Мать-Земля — та везде своя,

Тысячи имен, их не помню я.

Общая река — но своя земля,

И индусы чтят реки и поля.

В 15-м, двухэтажном, пещерном храме ряд скульптур вновь рисует Вишну. Он летит на орле Гаруде, спасает слона от крокодила и предстает в виде фантастическом облике человеко-льва Нарасимгхи, который он принял, чтобы убить неправедного царя. Царь получил от богов дар, что убить его не могли никаким оружием ни человек, ни зверь, ни днем, ни вечером, ни на земле, ни на небе — и вот Вишну предстал в образе человеко-зверя и разодрал его в сумерки у себя на коленях. Пять композиций посвящены Шиве: наиболее необычна динамика танца Шивы и Парвати. На другой композиции Шива возникает из столпа шивалингама (как Заратурштра из ствола дерева), в присутствии небожителей. У входа — фигуры сыновей Шивы и Парвати: многоглавого юного воина Картикейи, правящего войском богов и мудрого слоненка Ганеши.

В 17-м зале вновь можно увидеть мальчика-крепыша с головой слоненка, прекрасную воительницу-Дургу, побеждающую демона-асура в обличье быка, и танцующего Шиву в ожерельи из змей.

В 21-м храме — соблазнительные женские фигуры. Это силуэты семи богинь-матерей, а также Ганги, стоящей на крокодиле, с рожденными из вод танцовщицами-апсарами. В 29-м — женственные скульптуры других священных рек: Сарасвати и Джямуны.

23-я пещера отличается образом Тримурти: над шивалингамом — лица Брахмы,  Вишну и Шивы: на них еще не стерлась красная краска. Она видна и на прекрасных статуях этих богов в 27-м зале: легко понять, кто есть кто: Брахма четырехлик, с жезлом и лотосом в руке, Вишну — с чакрой и раковиной, и Шива — с трезубцем и коброй.

Остатки золота блестят на солнечной колеснице Сурьи (25-я пещера). Она запряжена семью маленькими конями, вставшими на дыбы: которые с трудом катят по небу массивную повозку светила. Сурья неподвижно и прямо стоит в своей колеснице, но две его супруги: Санджна-Свет и Чайя-Тень, устремились в две противоположные стороны, как в танце, образуя диагональный разлет фигур.

Но самое потрясающее чудо скальной архитектуры — храм Кайласы. Он напоминает Петру, в два раза больше Афинского Парфенона и в полтора раза выше его. Это самое большое в мире монолитное резное строение. Его высекали в VIII-IX вв. в течение 150 лет 7000 рабочих, сверху вниз высвобождая из цельного скального массива, высотой 33 м, контуры храма с отделкой и скульптурами. Строители выбили оттуда 200 000 тонн камня.

Кайласа — легендарная гора в Гималаях, обитель Шивы. Подняться туда равносильно тому, что попасть живым на небо. Храм в скале призван был запечатлеть образ этой горы. Его относят к дравидийскому архитектурному стилю, характерная черта которого — пирамиды-гопурамы, со ступенями, ведущими в небо. Храм состоит из нескольких зданий и по форме и структуре напоминает колесницу. На крыше одного из зданий — три многолепестковых круга изображают чакру времени, которую вращают четыре зверя (тигр, лев, слон и верблюд или лошадь). Другое поддерживают скульптуры слонов. В центре главной пирамиды храма, с резными стенами, колоннами и потолком — могучий шивалингам (Манкешвар). Перед входом — другой символ творческой мощи Шивы: бык Нандин по имени Мандап. Во дворе храма — две квадратные 17-метровые колонны — символ пещер Эллоры и храма Кайласы.

Центральные здания храма окружает прямоугольный скальный массив (размером 84 х 47 м) с выбитыми там двух-трех-этажными пещерами-домами. У входа в храм — восемь богинь, которые охраняют восемь направлений света. Другие статуи, не лишенные обычного индийского, притягательного изящества телодвижений, изображают жизнь богов, многорукую Дургу и победу Шивы над сильнейшим из демонов Раваной, трясущим гору Кайлас. На ближайших панелях храма — священные реки-матери: Ганга, Джямуна и Сарасвати, и богиня процветания Гайя-Лакшми (она купается среди слонов, которые поливают ее водой из хоботов). Более миниатюрные скульптурные композиции последовательно рисуют сцены из Рамаяны и Махабхараты, а тажке жизни Кришны (царь, которому принадлежала идея создания храма, носил имя Кришны I). Можно представить грандиозность процесса высечения храма и его скульптур — когда нельзя было сделать ошибки: не было способа добавить колонну или скульптурную панель к цельному монолиту.

Надпись 9 века, высеченная на камне, описывает храм Кайласы как чудо, которому удивляются даже боги. Сегодня этот храм, конечно, действующий (и в марте здесь проводится ежегодный фестиваль музыки и танца).

Пещеры тянутся пару километров, между ними есть промежутки, и в нескольких местах скальный массив образует озера — которые монахи использовали для медитации. Последний из индиуистских храмовых залов имеет входы с трех сторон, которые охраняют пары стилизованных каменных львов, по-восточному нестрашных. Рядом — озеро с водопадом: к озеру вниз ведет каменная лестница. Туда падает водопад речки Йелганги, которая пробила русло в камнях выше пещер, образовав там еще одно озерцо с небольшими водопадами. По обеим базальтовым берегам реки, которые соединяет мостик, выбиты еще 18 пещер — к ним сложно добраться, но в них как раз лучше всего сохранились цветные фрески и краска на скульптурах. Эти пещеры выбивались с X по XIV век. В более дальних пещерах уже нет толпы юношей с буклетами, слониками, бусами из камешков и другими сувенирами, которые обступают иностранцев как саранча. Что нужно купить в Эллоре — так это бутылку с холодной водой: без нее при местной жаре путешественника не хватит не только на 34+18 пещерных храма, но даже и на десяток.

Последние пять пещер Эллоры (30-34) — джайнистские. Они расположены в километре от последней индуистской пещеры, и мы туда доехали на рикше. Строились эти храмы с VIII по X век и сохранились лучше всего. Там есть остатки фресок — росписи мандал на потолке и колоннах: можно отчасти представить, как все это выглядело раньше.

Джайнизм близок буддизму: в нем почитают не богов, а 24 воплощения духовных учителей — тиртанкаров. Судьба последнего из них, Махавира, похожа на историю Будды. Он жил примерно в то же время (599-527 гг. до н.э.) и был принцем Бихара. В возрасте 30 лет он оставил дом, и стал нагим монахом. 12 лет он отдал духовным поискам. Он старательно избегал причинять вред всем живым существам. Ныне одна из сект джайнизма прикрывает рот повязкой, чтобы не проглотить какое-нибудь насекомое, а монахи другой (секта дигамбара) не носят одежды.

В пещерных храмах из тиртанкаров чаще всего встречаются скульптуры Паршванатха, с семиглавым царем змей Дхаранендрой над головой (в 31-й пещере), а также Махавир и Бахубали. Паршванатх и Махавир изображаются сидящими в лотосе, подобно буддам, руки сложены в позе медитации друг на друге, ладонями кверху (последнее отличает джайнистские скульптуры от буддийских). Бахубали же, словно индийский бог, стоит на фоне древесного орнамента, в окружении прекрасных женщин.

При этом в 32-м двух-этажном храме, который называется Индра Сабха, наряду со скульптурами и фресками Пашванаттха, есть и изображения богов: верховного громовержца Индры и его супруги Индрани с ветвями и плодами над головой, сидящих на слоне и льве. Но они влились в джайнистский пантеон и носят джайнистские имена: Матанг и Сиддхаика.

30-й храм называется Чхота Кайлас: в нем сделана еще одна попытка воссоздать обитель Шивы, но ему далеко до масштабности главного храма. Там изображены якши: слуги бога богатств Куберы, которые охраняют его заповедные сады на горе Кайлас, среди них — 12-рукая Чакрешвари с лотосом в руке.

33-я пещера носит имя Джаганатха — но образа полинезийских божеств Бенгальского залива, которым изначально принадлежит это имя, я там не увидела. А только все тех же медитирующих джайнистских будд. В период упадка буддизма и реставрации индуизма джайнизм соединял в себе то и другое, отдавая преимущество первому. Однако его рациональный синтез не смог соперничать с возрожденным пантеоном древних богов, который процветает доныне.

*     *     *

Прохлада и величие пещер Эллоры побуждают отключиться и помедитировать.— Что мне и захотелось в последней из буддийских пещер. Но только я подумала, как бы мне тут остаться одной и как следует расслабиться, как ступила в ямку, выбитую в камне течением времени. Ее мне хватило, чтобы подвернуть ногу — ну и приключения, второе растяжение за пару недель пути! хотя я, конечно, переутомилась накануне, от беготни в Дамане по поводу пропавших документов. Вдобавок был напряженный аспект моих планет: самый напряженный за все путешествие — отчего я и решила хоть на время уединиться. Но, видно, в этой поездке мне было не дано отключиться от моих спутниц и на минуту. И я еще успела подняться на холм, чтобы сфотографировать сверху монументальность Кайласского храма. А после этого некоторое время я могла только прыгать на одной ножке, и пришлось посидеть под деревом у входа в храм, прикладывая к суставу бутылки с холодной водой.

Отчасти я была даже рада травме: поймут, что все под Богом ходим,— и это вовсе не я им устраиваю испытания по дороге, а Индия. Точнее, мы сами себе все устраиваем: а индийская атмосфера лишь хорошо подтверждает внутренний настрой человека, помогая ему избавиться от тяжести скрытых проблем. Накануне та из моих спутниц, что ранее подвернула ногу, забыла в поезде свои кроссовки и теперь ходила в шлепанцах. И ее очень волновал вопрос, нет ли в пещерах змей. Я уверяла, что нет: змеи не любят толпы. Сама я в Индии змей не встречала, а только в России, и всегда они уползали при виде человека. Если только не охраняли территорию: помню одну змею на скалах Карелии, которая аккуратно проползла по периметру нашей палатки, когда мы ее свернули. “Давай поменяемся обувью. Пусть лучше меня кусает,”— пошутила я, будучи в полной уверенности, что угрозы от змей нет. “Откуда такая жертвенность?”— спросила она. “Да это не жертвенность: это рационализм,” — ответила я. Но Индия всему говорит “да”.

Хотя мне было странно собирать вокруг себя толпу, на мои проблемы обратил внимание врач-эстонец. Его спутница промассировала ногу моей подруги, которая уже более-менее была в порядке. Правда, про Эстонию они нам ничего нового не сообщили и выглядели скорее, как иностранцы, чем как сограждане, все-таки в какой-то степени они были наши. “Жаль, мы здесь недолго — десять дней всего. Для таких пещер это, конечно, мало”,— говорили они. Что же было говорить нам, когда мы приехали всего на день!

По остальным пещерам я ходила выборочно и вприпрыжку, периодически отдыхая в кельях монахов — там было даже, где полежать. Но интересно, что как-то я решила обойти вокруг обычного алтаря с большим камнем-шивалингамом в центре одного из храмов — и что же? В полумраке пещер я не заметила углубления: с полметра высотой — и соскочила туда на одной ноге: мне было по колено. Это углубление: вероятно, хранилище для воды — не шло ни в какое сравнение с ямкой, которая вызвала травму — но тут все обошлось благополучно: ни ушиба, ни царапины. Я даже не упала, словно всю жизнь прыгала на одной ножке по темным каменным ступеням Эллоры. Не то потому, что напряженный аспект планет прошел — не то потому, что я в тот момент совсем не думала о себе, а только о церемонии обхода вокруг шивалингама.