Пещеры Аджанты находятся в живописном скальном массиве на реке Вангхора. Аджанта — деревня, пещерные храмы в стороне: до них ехать минут 15, по красивому серпантину ходят экскурсионные автобусы (новые и не обшарпанные, как обычные рейсовые). Место специально оборудовано для туристов: близ пещер есть камера хранения, где можно оставить вещи, душ и ресторан. Вход — 10 рупий, а для иностранцев, с недавнего времени — 5 долларов.— Правда, можно бесплатно пройти с другой стороны реки, как это делают местные жители. Но индусы — внимательный народ, и маневр иностранцев вряд ли укроется от их взгляда. Когда мы поднялись на холм напротив пещер, и вернулись через реку обратно, они вновь спросили у нас билеты.

Храмы Аджанты — наиболее древние из пещерных храмов Махарштры: они на тысячу лет старше пещер Эллоры. Но там наиболее хорошо сохранилось не только шедевры скульптур, но краски фресок. Цветные фрески Аджанты иллюстрируют события жизни Будды: принца Сидхартхи Гуматмы. Все пещеры буддийские. Их начали выбивать из камня в III-м веке до н.э.: когда император Ашока дал учению Будды зеленый свет, сделав его государственной религией объединенной им Индии.

Пещерные храмы Аджанты строились тысячу лет — до VII века н.э. Потом на тысячу лет о них забыли. Они были вновь обнаружены случайно: в 1819 г. английский офицер, с самым банальным именем Джон Смит, охотился в горах, преследуя тигра. След скрывшегося животного привел его в пещеры, уникальные по красоте росписей.

Расшифровка надписей дала датировку и информацию о сюжетах фресок и скульптур. Их создатели и сами считали свои творения шедеврами. Они сознательно стремились к тому, чтобы дело их рук пережило тысячелетия. Надпись в одной из самых древних пещер Аджанты гласит, что человек должен возводить памятники, долговечные, как солнце и Луна, ибо он будет наслаждаться раем столько, сколько на Земле жива память о нем. А надпись 5 века н.э. сообщает: “То, что вы видите — это впечатляющий пример искусства и архитектуры, возведенной в прекраснейших скалах мира. Пусть этим горам, которые хранят такое множество пещерных храмов, будут надолго дарованы мир и спокойствие”.

Пещеры выбивались из камня не подряд. Наиболее древние пещеры (8-13 и 15) находятся посредине массива. Архитектура позволяет выделить пещерные храмы хинаянского и махаянского периода. Согласно традициям Хинаяны, более ранней формы буддизма (его “узкой колесницы”, ставящей акцент на индивидуальном внутреннем совершенстве), Будду не принято было изображать. На него намекают только символы: например, дхармачакра — колесо закона. Эти пещеры лишены скульптур. Зато их храмы (9 и 10 залы, с рядами восьмиугольных колонн, датируемые 2-1 веками до н.э.), имеют огромную монолитную звучащую ступу — и их потрясающе звучная акустика лучше всего подходит для пения мантр. Возникает желание попеть — или зайти в маленькие четырехугольные кельи по бокам 12-й пещеры: посидеть на каменных ложах и ощутить, как жили монахи.

А более поздние пещеры Махаяны (“широкой колесницы”, акцентирующей роль боддхисаттвы, спасающем все живые существа), по обе стороны от центральных, отличают изображения будд, боддхистаттв и богов. Фрески и скульптуры в нишах дают богатейший материал для созерцания. Частые скульптуры буддийских персонажей в пещерах Аджанты — богиня процветания Харити с ребенком и наги, змееподобные божества с головой кобры. На потолках пещер — резные орнаменты лотосов и фрески мандал.

Наиболее интересны скульптурные группы 26-й пещеры. Одна рисует искушение Будды демоном Марой: медитирующего Будду окружают соблазнительные женщины, животные и демоны. На другой — огромная скульптура лежащего Будды с закрытыми глазами: его уход в нирвану. Но Будда и в смерти улыбается той же полуулыбкой, которая является отличительной чертой буддийских скульптур. Резные фигуры у потолка изображают шесть мудр Будды.— При нас в этот храм пришла семья с ребенком лет пяти: они сели перед высокой центральной ступой и стали медитировать.

Почти во всех 29 пещерах Аджанты есть фрески: особенно хорошо они сохранились в 1-й, 2-й, 16-й и 17-й пещерах махаянского периода. Все они посвящены жизни Будды и иллюстрируют “Корзины закона” Джатаки. Но разобраться в последовательности сюжетов сложно. Картины этого монастыря лишены рамок и являют единое цветное полотно прекрасных полуобнаженных фигур в драгоценных украшениях, где один образ не похож на другой. А сам принц Сидхарртха Гаутама столь женственно красив, что сложно принять его за аскета — даже на фреске, где он возвращается к своей семье как отшельник, прося подаяния. Сначала считалось, что создателями фресок были сами монахи, рисуя в свободное время сезона дождей. Но поздние исследования показали, что здесь работала варна профессиональных художников, передавая свое искусство детям. Их мирские импульсы побуждали их детально изображать современное общество: роскошь царского двора и жизнь народа — что придало их живописи дополнительную историческую ценность. Глядя на фрески, современным людям остается только восхищаться натуральными красителями, пережившими две тысячи лет, да завидовать жизни тех времен.

Разобраться в хаосе фресок не слишком помогал даже путеводитель с иллюстрациями, который мы купили уже в Эллоре. Но главным было впечатление — комментарии мало что к нему добавляли. Внутреннее ощущение — лучший способ восприятия истории Индии, потому что любая рациональная информация направляет наше сознание по пути привычно-европейских штампов, и этим отчасти мешает воспринимать глазами то, что есть.— Хотя в данном случае стоит иметь буклет, тем более, что в храмах темновато и фотографировать фрески нельзя: яркий свет влияет на старинные росписи.

В пещерах поддерживается определенная температура. Там прохладно, в отличие от окружающей жары: без бутылки с водой по храмам Аджанты не погуляешь даже в декабре. Реставрация идет медленно и щадяще: мы наблюдали, как в щели стен тонкими иглами впрыскивается укрепляющий белый раствор, который через некоторое время убирают. Ни живопись, ни скульптуры не восстанавливают, чтобы не нивелировать их уникальности: задача сохранить их такими, каковы они есть.

Фрески 1-й, одной из самых красивых пещер монастыря, датируются 5-м веком н.э.. Сценам жизни Будды, повлиявшем на выбор его пути (встреча больного, мертвого тела и святого человека) сопутствуют изображения танцовщиц-апсар, музыкантов и обнимающихся пар. Изображения боддхисаттв в драгоценностях: доброго Падмапани с лотосом (милосердного Авалокитешвары) и сурового Ваджрапани с оружием — также имеют грациозную пластику и утонченную красоту.— Представим, что все это не мешало индийским монахам направлять свои помыслы к единому Абсолюту.

— Возможно, они и сами были столь же красивы. Согласно антропологическим исследованиям, древние народы тем утонченно-красивее, чем раньше они перешли от охоты к земледелию. Может, и нынешняя красота индусов связана с их вегетерианством. Ведь в святых местах: например, в Пушкаре, до сих пор не едят даже яиц. В жарком климате Индии легко отвыкнуть от мяса и тем, кто его ест. Если не иметь твердой рациональной установки, что мясо необходимо есть каждый день, в Индии потребности в нем не возникает.—

А еще в изображениях боддхисаттв есть что-то неземное: словно сквозь человеческий облик проступает иная, уже нечеловеческая форма красоты (отчего и есть склонность у наших людей узреть в буддийской культуре представителей иных рас или инопланетян). Но это иное существо заложено в самом материальном человеке: оно рождается в нем, оно собственно и является человеком, в отличие от животного! Именно поэтому для любого человека оно воистину прекрасно. Короны и драгоценности боддхисаттв подчеркивают энергетическое совершенство внутренней формы (внутреннего существа души: в будущем зримого существа, иного, чем тело).—

Украшения и короны традиционно присущи индуистским божествам, символизируя чакры и ауру, аналогично нимбу над головой христианских святых. Но в православии фигуры слишком стилизованы, а в католичестве слишком материальны: плотски-эмоциональны. В индийской традиции духовность более зрима: столь живая, как она есть. Это очаровывает (если, конечно, не вводит мысль в соблазн: приписать этому тонкому, вечно рождающемуся образу качество своего прошлого, рационально-жесткого и ныне часто пошлого эго).

Перед основным залом изображены искушения Будды дьяволом Марой, когда он побеждает чувственные соблазны и самого дьявола: свое эго, прошлый образ себя (слева) – и чудо Сарасвати, когда Будда предстает в облике тысячи будд (справа). Большую часть стен главного зала занимают картины Джатак: буддийских притч, которые являются нравственными наставлениями.

Сказочна проста Сиби Джатака, где принц Сиби спасает голубя от коршуна. Более религиозно сложен сюжет Махаджанаки Джатака. Это рассказ о боддхисатве Махадажнаке, который сперва ищет богатств, чтобы вернуть себе утраченное царство. Но потом узнает, что вопрос о власти решается проще: его дядя умирает, и он завоевывает его дочь себе в супруги в состязании сватовства. А в конце концов, удовлетворив все свои желания, избирает путь отшельничества.

А Чампея Джатака исторична: супруг Чампеи, король нагов, схвачен ловцом змей, и она просит правителя Варанаси освободить своего мужа (что соотносится с реальным событием: посольством персов к царю Пулкешини).

Буддизму присущи также многочисленные изображения животных: лебедя, слона, льва, крокодила-макара — символизирующих разные аспекты жизни души.

Во 2-й пещере на фресках можно увидеть слона, который приснился матери Сидхарртхи, Майе, до рождения Будды, и мудрецов, интерпретирующих этот сон. Другие картины продолжают сцены Джатак: игра в кости на царском дворе из Видхурпандит джатаки, обращение Пурны: одного из прежних воплощений Будды, спасение брата Пурны от кораблекрушения.

Скульптурная группа изображает буддийских богов процветания с кругами нимбов над головой: Панчику и его супругу Харити с ребенком на коленях — которая по буддийской легенде была некогда воровкой младенцев, но после того, как Будда коснулся ее сердца, усыновила 500 детей, чтобы загладить свое прошлое.

В 16-й пещере наиболее знаменит образ “умирающей принцессы”: печаль Сундари, супруги сводного брата Будды Нанды, при известии о том, что ее супруг решил отречься от материальной жизни. Другие фрески рисуют женщин, предлагающих Будде пищу, после его 7-недельной медитации.

Еще одна картина из Хасти Джатаки рассказывает о воплощении Будды в образе слона, который дал себя убить, чтобы обеспечить пищу голодавшим. И у входа в пещеру — скульптуры двух слонов, отчего ее вход выглядит парадным. Ее называют воротами в Аджанту.

В 17-м пещерном храме у потолка — движение человечества к свету предстает в виде 8 будд, в позе лотоса с разными мудрами. Лица первых двух черные, следующих двух коричневатые, у пятого желтое, и у последних трех — золотистые. Первые семь изображены в простой монашеской одежде. Но восьмой, грядущий Будда Майтрея, изображен с длинными курчавыми волосами, в высокой короне и украшениях: в образе той, в будущем зримой красоты, о которой я писала выше.

Среди фресок также есть прекрасные женщины, королевские процессии и обнимающиеся влюбленные. Летящая красавица апсара, как символ путешествия души через множество рождений. Улыбающийся Будда, испытавший просветление и вернувшийся в родные края в облике аспекта. И даже громовержец Индра, спускающийся с небес на землю с сонмом своих приближенных богов, чтобы узреть совершенство Будды, воплотившего в себе божественное начало.

Будда отвергал прежние пути:

Кастовый уклад, власть и аскетизм,

Иллюзорность «я» он постиг вполне —

Путь небытия, где страданий нет.

*     *     *

Строя Аджанту, монахи выбрали очень живописное природное место в излучине узкой реки, над которой полукругом возвышаются скалы. Пещерные храмы тоже описывают полукруг метрах в пятидесяти выше реки. Они потрясающе смотрятся с высокого холма напротив. А река кончается маленьким, но очень глубоким и прохладным озером. В него с того горного массива, где выбиты пещеры, слетает семи-ступенчатый водопад, по-индийски Сапт-кунд — в некотором отдалении от пещерных храмов.

Мы увидели этот водопад с холма напротив пещер — и уже не могли не искупаться в нем, вознаградив себя за морские приключения. В камере хранения, где мы оставили вещи, был душ за 3 рупии. Но разве может сравниться душ с водопадом! Его мощная струя, дубасившая плечи, как лучший из массажей, стекала в пару каменных ванн — которые она же и выбила. Правда, чтобы добраться до водопада, надо переплыть воронку озера, дна в котором не просматривалось. Поэтому купаться там запрещено. Мы узнали об этом уже искупавшись, от двух индусов, которые увязались следом за нами и сели поодаль — видно, понаблюдать бесплатный стриптиз (поскольку купались мы не в платьях, как это делают индийские женщины). А потом, на обратном пути, увидели и объявление: оно прежде не попалось нам на глаза, потому что мы прошли к озеру менее цивильной дорогой.— Ну так это индусам, которые плавать не умеют, не стоит нырять в такое озеро — а русскому человеку грех не посетить столь дивное природное место!

Индусы — перестраховщики в большей степени, чем русские, но законы и объявления соблюдаются у них столь же формально. А прохладное озеро и вправду слегка опасное: не только из-за его зеленой глубины. Оно окружено великолепными, естественными, широкими и низкими гротами, которые вымыла вода. В неровных стенах прожилки трещин: и если вдруг пол-пещеры свалится кому-то на голову — более живописной братской могилы и пожелать нельзя. Но это какое же нужно стечение обстоятельств!

У водопада пещер нет, и там безопасно во всех отношениях. Среди камней рядом с озером можно найти зеленые и белые блестящие камешки, с маленькими кристалликами, если повезет. Кристаллы большего размера предлагают в подарок молодые люди в лавках, чтобы вы купили у них статуэтки слоников или богов. Цены здесь, конечно, туристские. Мальчики долго шли за нами, донимая нас жалобами, что у них совсем нет дохода. Индийские юноши просто взяли нас на измор, и проникшись жалостью, мы в конечном итоге несколько слоников у них купили.

Пещерные храмы Аджанты находятся на Декканском плато: между Джалгаоном и Аурангабадом. Джалгаон ничего из себя не представляет: это перевалочный пункт, а вот Аурангабад стоит посмотреть.