В 144 км от Джайпура на тихом озере расположен паломнический городок Пушкар. Автобус едет через город Аджмер: а Пушкар от него отделен холмами небольших гор. Некогда йоги уходили из Аджмера через перевал, чтобы поселиться здесь в уединении, на границе с пустыней, — так возник святой город. Считается, что омовение в водах пушкарского озера смывает все грехи: как омовение в водах Ганги в Варанаси, или на океане в Рамешвараме. В Пушкаре и его окрестностях 300 храмов. Некоторые из них — на близлежащих горах, каждая из которых тоже является местом паломничества.

Главный бог Пушкара — Брахма, и только в этом месте можно увидеть храм Брахмы: единственный на всю Индию. Обычно храмы посвящены Шиве или Вишну: божественной энергии или божественным воплощениям, Брахма же — эзотерический бог йогов: невидимый закон, правящий Вселенной. В скульптурном виде он не встречается, на него намекает лишь образ Троицы: Тримурти. Интересно, что триада индийских богов полностью оформилась в V веке: тогда же, когда были созданы каноны христианства. И как это ни банально, но поверхностное сравнение Тримурти с нашим понятием Троицы действенно и на самой глубине. Шива, как божественная энергия и изначальный звук ом, присутствующий во всем, соотносится со Святым Духом. Вишну через понятие божественного воплощения соответствует Христу. А Брахма — это Бог-Отец, самая непостижимая и неперсонифицируемая ипостась Троицы.

Хотя в индуизме у него есть традиционный образ: Брахма изображается четырехликим старцем, охватывающим своим взглядом все стороны света. Его называют отцом Шивы. Супруга Брахмы Гаятри тоже четырехлика: она считается матерью бога аскетов. Мантры в честь нее звучат по всей стране: Гайятри-мантру порой называют основой всех мантр. Но скульптуру Брахмы, как и икону четырехликих супругов: Брахмы и Гайятри, совершающих пуджу посреди озера, на фоне гор Пушкара, можно увидеть только здесь.

Как возникло почитание Брахмы? Сам этот образ — персонификация священника-брамина и браминских ритуалов. И, вероятно, некогда на этом озере жил брахман, учердивший парикраму: ритуал паломнического обхода озера — который потом приписали самому Брахме. А может, настолько этот брамин был благочестив, что в нем видели совершенство воплощения Брахмы-закона, и сам образ этого бога, рожденного брахманскими ритуалами, отчасти оформился тут. Ведь у всех индийских богов есть своя родина: Мадурай у Шивы, Гималаи у Парвати, Мадхура у Кришны — почему бы и Брахме не локализовать свою вездесущность на святом озере Пушкара?

Цвет куполов храма Брахмы шафрановый: цвет йогов и эзотерики индуизма. В скульптуре пухлого Брахмы с огромными глазами в алтаре храма можно увидеть что-то детское (возможно, это признак искусства XVII-XVIII веков или несколько раньше: эту же черту имеют скульптуры богов в золотом храме Шивы в Варанаси XVIII века (или наши фрески конца XVII в. в Тихвинском монастыре). Любопытно, что имя Брахмы родственно нашему слову “пухнуть”: древние представляли рождение Вселенной как распухание — увеличение в размерах (что соотносится и с современными научными теориями).

Выдох Брахмы — мир, вдох — его покой,

Вот уж не кумир — этот бог-закон,

Не запечатлен он почти нигде:

Только в Троице, да душе людей.

Пушкарское озеро имеет 52 гхата: храмовых спуска к воде (как в Варанаси, но там их более 80). Белые здания храмов и гостиниц отражаются в глади воды. В шесть вечера в сумерках на озере проходит пуджа: о ней возвещает колокольный звон на всем протяжении службы. И озеро ночью принимает совсем романтический вид (если кому днем в Индии видна грязь, то темнота ее скрывает). Правда, совершать омовение я там не стала — хоть вода и проточная, но туда ежедневно кидают лепестки цветов как дань богам, и при местной жаре озеро цветет.

Первый ритуальный обход вокруг озера у нас получился уже тогда, когда мы искали гостиницу. Гостиниц море, и пока мы выбирали, я познакомилась с главным священником Пушкара: это был скромный сухой старичок с мощным именем Махараджа Шива. Днем он преподавал биологию в соседнем Аджмере, вечером исполнял свои обязанности священника. Как местный культурный деятель, он хранил 70 томов рукописных книг: отзывов о Пушкаре — и охотно общался с иностранцами, прося их записать свои впечатления. Узнав, что мы еще не остановились, он проводил нас к гостинице своей знакомой под названием “Радуга”, с плетеными креслами и гамаком, где я бы и осталась: мне показалось там очень уютно. Но моя подруга захотела остановиться с шиком, и мы выбрали Pushkar Lake Palace — гостиницу с кондиционером, которая и вправду походила на дворец. У ней было то преимущество, что она располагалась на обратной, тихой, стороне озера — а не на той, где находятся лавки для туристов.

Ведь Пушкар не только святой город: расположенный на границе с пустыней, он известен верблюжьей ярмаркой, которая проходит в октябре-ноябре, собирая на праздник толпы гостей. Мы были там 1 декабря, и верблюдов уже было мало. Но туристов было море: не то они еще не разъехались после фестиваля, не то за последнее время Пушкар приобрел такую популярность, что иностранцы там не переводятся. Торговые лавки на первой улице за храмами и гхатами, полу-периметром обступающие святое озеро, разочаровывают. И я потом написала в книгу отзывов Махараджи Шивы, что лучше бы убрать торговые ряды куда подальше. Вряд ли мое пожелание исполнимо: Индия — не слишком централизованная страна, и свободному предпринимательству дорога всегда открыта.

Зато с другой стороны тихо, и мы спокойно прошлись по храмам, где никого не было. Я даже заглянула из любопытства в понравившийся мне зеленый садик. Это тоже оказалась гостиница, под названием “Саи-баба” (видно хозяин выбрал для посетителей-иностранцев самое для них известное имя). Юноша назвал мне цену ее скромных комнат, не преувеличивая (70 рупий за человека и 90 за двоих, т.е. 60 рублей) и пригласил меня вечером прийти посмотреть цыганские танцы, тут же в садике. И дал рекламку: «Goa Party: вечеринки, как в Гоа — каждую субботу, с 7 до 11 вечера».

Мы действительно пришли туда вечером, в ресторан под открытым небом, образованный ковриками на земле и рассчитанный на иностранцев: впрочем, там было совсем не обязательно что-то заказывать, и деньги юные танцовщицы тоже собирали в шапку, а не заранее. Но танцевали они потрясающее: их движениям была присуща удивительная гибкость, как у кукол в индийском театре: все тело ходит ходуном, словно на шарнирах. Прекрасные наряды девушек тоже имели мало общего с нашим образом цыган: они более походили на индийских принцесс. Индийским цыганам присущ куда более утонченный вкус в одежде. Мы заворожено смотрели, как маленькая девочка копировала двух старших, заодно учась премудрости движений. А потом молодой цыган в тюрбане стал показывать фокусы с огнем, выдувая пламя изо рта, как дракон.

Человек семь играло на музыкальных инструментах. Это не было запрограммированное представление: они импровизировали. И потом танцовщицы стали приглашать в круг гостей, уча их своим танцам. Это разогрело атмосферу — которая и без того  была теплой. Гости стали общаться, и я тоже познакомилась с ирландкой, сидевшей рядом: она жила в Индии уже год и работала учительницей в школе, согласно какой-то культурной программе. Как выяснилось, она остановилась в той же гостинице-дворце, что и мы. Счастливые иностранцы! их гуманитарная помощь помогает им удовлетворять свои духовные и культурные запросы.

Мы покинули представление в полной темноте. Набережные были пусты, но это лишь способствовало романтическому настроению прогуляться еще раз вдоль озера. Полная Луна придавала серебристый блеск воде, гармонировавший с белыми зданиями Пушкара. Можно было представить, что и вправду здесь, посреди озера, в серебристом луче Луны, в лотосе сидит бог Брахма. Из какого-то храма на другом берегу озера всё еще доносилось пение кришнаитов.