Главный храм Кришны в Джайпуре носит черты мусульманского стиля и особой архитектурной ценности не представляет: он выбран как главный храм города, вероятно, за его размер. Я побывала там в пять утра: до рассвета, но там было очень оживленно. Посещение таких мест снимает усталость.

Но не все здания столицы Раджастана имеют мусульманский вид: на другой стороне улицы напротив Дворца Ветров и храма Кришны пряталась за домами и лавками каменная башня храма типично индуистской архитектуры. Такие же храмы были в старом городе. Вечером я решила взглянуть на нее поближе. Было уже темно, но наша гостиница была недалеко. И какой-то индус провел нас туда кривым проулком: сами мы бы вход в этот храм так сразу не нашли. Священник: его звали Сурендра, сказал, что храм уже закрыт, но провел нас внутрь, показав скульптуры богов. Один из богов был Брахма — обычно не изображаемый, “умственный” бог: воплощение вселенского закона. На иконах можно видеть только его супругу, богиню знаний Сарасвати с ситаром и белым лебедем — символом Брахмы и его гуны саттва: качества света и духовного полета. Брамин сказал, что образ Брахмы есть лишь в его храме и в Пушкаре, где работает его дядя.

Храм был посвящен Калки-Кришне: последнему из воплощений Вишну, который придет разрушить мир в конце времен. Калки-Кришна изображается на коне и с мечом, как наш Георгий Победоносец, и этот образ по смыслу подобен Будде Майтрейе или второму пришествию Христа. Может, потому, что в таком образе проступает идея все тайное сделать явным, в храме Калки-Кришны и присутствует обычно невидимый Брахма! (а может, потому, что Пушкар расположен рядом с Джайпуром).

Извне этот резной каменный храм очень красив, жаль в темноте было его не сфотографировать. Мы спустились по каменным ступеням и поднялись к другому сооружению сбоку, вроде беседки, где под крышей стояла белая скульптура лошади в человеческий рост, из целикового камня: если ударить по его гладкой поверхности, мрамор долго вибрирует. Статуя коня стоит так, что на рассвете на нее падают первые лучи солнца, и брамин сказал, что утром всегда совершает здесь “сурья намаскар”: йоговскую асану приветствия солнцу. Конь — традиционный символ солнца и его  движения по небосводу у многих народов.

Изнутри храм мне показался довольно большим. В центре его лежал ковер, где Сурендра занимался не то йогой, не то санскритом с несколькими детишками, которых он отпустил, чтобы встретить гостей. Он был молод, одет в вечерней прохладе во что-то типа свитера, и, конечно, абсолютно лишен того благообразного вида, который напускают на себя наши священнослужители. Напротив, к нему располагали эмоциональная прямота и увлеченность своим делом.

Кроме службы в храме, основная его профессия — преподавание йоги. Он ездит проводить курсы в Дели и в Агру, и ведет занятия в своем храме и на дому. “Вы гости, и я расскажу вам немного о своей культуре,”— начал Сурендра и от богов перешел к йоге, показав несколько поз тут же на ковре. Тут одна из моих спутниц решила продемонстрировать свое знакомство с йогой и села в позу лотоса. Мы тоже сделали несколько поз, что он показал, и он, воодушевившись, подарил нам войлочные коврики для медитации, и пригласил нас выпить чаю.

Тут же на ковре, посреди храма, мы сели пить чай, и Сурендра, решив наглядно продемонстрировать индийские традиции, предложил мне накинуть свадебное платье его жены, а потом — сари его бабушки. Как сказали девочки, я выглядела в этих нарядах потрясающе — жаль фотоаппараты были не при нас. Я собственно и оделась для них, поскольку сама была несколько смущена этим предложением. Как я видела, свадебный наряд жены и сари бабушки — единственные ценности этой бедной семьи, которые хранились в ящике тут же в храме, наряду с ковриками для медитации. “А жена не будет ревновать?” — спросила я. “Что вы, жена рада, что у меня гости!”—  поспешил объяснить он.

Он был готов буквально все отдать гостям, и это было намного больше, чем желание наладить связи. А мы уже отвыкли общаться с открытой душой, при нынешней социальной ситуации. Вдобавок у нас при себе как на грех ничего не было (открытки или сувениры стоит иметь на такой случай). “Надо бы что-нибудь дать,”— сказали мои спутницы. “Да я сама думала,”— ответила я: но покуда мы пили чай и разговаривали, предлагать деньги было совсем неудобно. “Дайте пожертвование на храм моим родителям, они будут рады,”— сказал Сурендра под конец, и я с облегчением вздохнула.

Как я уже рассказала вначале, эта браминская семья и ее быт: нехитрая утварь в комнате у бокового входа в храм, откуда мы вошли,— все выглядело по-нищенски, контрастируя с роскошной архитектурой храма. Но у индусов и вправду нет столь могучих материальных потребностей, которые появились у нас при Брежневе и расцвели пышным цветом в последние лет пять. Сурендра написал нам свой адрес, а я спросила e-mail, и когда он ответил, что не особенно стремится иметь Интернет, потому что компьютер мешает духовной широте сознания, которую ему открывает йога  —  я ему вполне поверила.

Как и тому, что он хотел видеть в своих иностранных посетителях друзей (а не только потенциальных клиентов). Он предложил поводить нас по храмам Джайпура — к сожалению, мы на следующий день уже уезжали. Так что в Дайжпуре можно, после посещения дворцов махараждей зайти в храм Калки-Кришны на другой стороне улицы, спросить Сурендру и пообщаться с ним. А, может, и позаниматься йогой с профессионалом, если вы решили остановиться в Джайпуре на недельку (цены дешевые — в России таких нет!).